Я попыталась облизнуть губы, но язык оказался сухим, как наждак.

– Ты… уверен? – еле слышно выдавила я.

К счастью, тигриный слух не подвел Кишана. Он наклонился к моему уху и закричал, пытаясь пересилить свист ветра:

– Возможно, это какой-то памятник или молельный знак кочевников, но мне кажется, в нем есть что-то особенное. Подожди, я проверю.

Я слабо кивнула, и он положил меня прямо в спальном мешке на снег возле одного из шестов. С тех пор как я заболела, Кишан все время носил меня в мешке, чтобы мне было теплее. Я тут же забылась сном, поэтому не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Кишан снова разбудил меня – несколько часов или пара секунд.

– Это то самое место, Келси! Я нашел отпечаток ладони. Ну, что будем делать? Пойдем в ворота или повернем назад? Лично я думаю, что нам лучше вернуться и прийти сюда позже.

Я с усилием подняла руку в перчатке и дотронулась до его груди. Потом зашептала, чувствуя, как ветер подхватывает мои слова и уносит прочь, едва они успевают сорваться с губ.

– Нет… мы уже… не сможем… найти их… снова… Это слишком… сложно… Океан-Учитель сказал… к вратам… приведет… только вера… Нужно… попробовать…

– Но, Келс…

– Отнеси меня… к… отпечатку…

Несколько секунд он с сомнением смотрел на меня. Потом протянул руку и бережно стряхнул снежинки с моей щеки.

Я поймала его руку и прижала к себе.

– Не теряй… веру, – прошептала я на ветер.

Он тяжело вздохнул, но, не говоря ни слова, подхватил меня и понес к деревянному столбу.

– Вот он. Слева, под голубой тряпицей.

Я увидела знак и попыталась снять перчатку. Кишан перевернул меня, прижал к себе одной рукой. Другой стащил с меня перчатку и сунул ее себе в карман. Потом взял мою руку и поднес к холодному оттиску, вырезанному в коре деревянного столба. Теперь, когда он поднес меня так близко, я увидела, что деревянная колонна сплошь покрыта причудливой резьбой, частично занесенной снегом. Если бы я чувствовала себя лучше, то непременно разглядела бы ее внимательно, но в тот момент я даже стоять не могла без поддержки Кишана.

Собрав все силы, я приложила ладонь к дереву, но ничего не произошло. Тогда я попыталась разжечь в животе огонь, выжать хотя бы слабую искру, чтобы моя ладонь ожила и засветилась, но у меня ничего не вышло.

– Кишан… я… не м-могу… Я совсем… замерзла, – прохрипела я, чувствуя, что сейчас заплачу.

Он снял свои перчатки, расстегнул куртку, потом задрал свитер и приложил мою окоченевшую руку к своей голой груди, накрыв ее сверху своей теплой ладонью. Грудь у него была горячая. Кишан прижался теплой щекой к моей ледяной щеке и несколько минут растирал мою кисть. При этом он что-то говорил, но я не понимала ни слова. Он все время поворачивался, загораживая меня от ветра, и постепенно я снова начала засыпать, пригревшись в теплом коконе, который он создал вокруг меня. Но Кишан отстранил меня от себя и сказал:

– Ну вот, так-то лучше. Давай попробуй еще раз.

Он помог мне согнуть руку. На этот раз я почувствовала крохотную искорку тепла и постаралась ее раздуть. Жар получился совсем слабый, но постепенно он усиливался, пока след ладони на столбе не затеплился красным светом. Столб содрогнулся и тоже начал светиться. Потом у меня что-то случилось со зрением. Все вокруг вдруг позеленело, как будто я смотрела на мир сквозь солнцезащитные очки с зелеными стеклами. Из-за этого свет, бьющий из моей ладони, стал ярко-оранжевым, и это оранжевое сияние перекинулось сначала со светящегося столба на молитвенные флаги, а потом по развевающимся лентам добралось до второго шеста.

Земля содрогнулась, и нас с Кишаном вдруг накрыло теплом, словно мы очутились в невидимом пузыре нагретого воздуха. Тут силы оставили меня, я безвольно уронила руку и повалилась на Кишана, который снова подхватил меня на руки. Между столбами сформировался небольшой шар энергии, который стал расти у нас на глазах. Внутри он переливался разными красками, поначалу туманными и размытыми, но по мере роста шара оттенки обретали яркость и четкость, словно кто-то невидимый наводил резкость. Потом раздался гул, и фрагменты сложились в картинку.

Я увидела зеленую травку и желтое летнее солнце. Стада животных лениво паслись под густыми деревьями. Даже с того места, где мы стояли, я чувствовала аромат цветов и теплое прикосновение солнца к моей окоченевшей щеке, на которой еще не растаяла снежная крошка. Кишан сделал шаг вперед, потом второй. Он внес меня в теплый солнечный рай. Уронив голову на его руку, я слушала, как стихает тоскливый вой ветра. Холодный воздух уходил все дальше и дальше, а потом и вовсе исчез с прощальным хлопком, будто лопнувший воздушный шарик. И тут я провалилась в беспамятство.

18

Хорошее

Я проснулась на рассвете возле тихо потрескивавшего костра. Кишан грел руки над пламенем.

Пошевелившись, я прохрипела:

– Привет.

– И тебе привет. Как себя чувствуешь?

– М-м-м… Вообще-то, намного лучше.

– Ты стала поправляться, как только мы сюда вошли, – хмыкнул Кишан.

– Сколько я спала?

– Часов двенадцать, не меньше. Здесь ты выздоравливаешь почти с той же скоростью, что мы с Реном в нашем мире.

Я с опаской вытянула ноги и осталась вполне довольна результатом. Боль, конечно, это ужасно, но заражение в сто раз хуже. В глубине души я рассчитывала на целебные свойства амулета Кишана, однако он не подействовал на меня так, как на мистера Кадама. Не повезло.

– Хочу есть. Что у нас на завтрак? – спросила я.

– А чего бы тебе хотелось?

– М-м-м… Как насчет блинчиков с шоколадной крошкой и большого стакана молока?

– Неплохой выбор. Пожалуй, я присоединюсь.

Кишан заказал наш завтрак Золотому плоду и уселся рядом со мной, чтобы подкрепиться. Оказалось, что я все еще очень слаба, поэтому когда Кишан привлек меня поближе к себе, чтобы я могла на него опереться, мне не пришло в голову возмущаться. Меня куда больше интересовали блинчики.

– Слушай, Кишан, где мы?

– Не знаю. Примерно в миле от Врат Духа.

– Ты пронес меня через них?

– Ну да. – Он отставил свою тарелку и обнял меня. – Я боялся, что ты умрешь.

– Сдается мне, что мое воскрешение из мертвых входит в обязательную программу посещения всех волшебных мест.

– Надеюсь, ты в последний раз была так близка к смерти.

– А уж я-то как надеюсь! Спасибо. За все.

– На здоровье. Кстати, похоже, здесь я все время могу быть человеком, как Рен в Кишкиндхе.

– Правда? И каковы ощущения?

– Странные. Я к этому не привык. Все время жду, когда тигр вступит в свои права. Я и сейчас могу в него превратиться, но только по желанию.

– Так же было и с Реном. Ну что ж, лови момент. Рен, кстати, превратился в тигра сразу же, как только мы вышли из Кишкиндхи.

Кишан пробурчал что-то неразборчивое и стал рыться в рюкзаке.

– Слушай, дай мне пророчество и записки мистера Кадама, – попросила я. – Кажется, первым делом мы должны найти краеугольный камень, или Пуп земли. Потом нужно заглянуть в него, и он покажет, где искать древо. Судя по описанию мистера Кадама, этот камень похож на футбольный мяч с дыркой в верхушке.

– А как выглядит футбольный мяч?

– Хм-м, скажем так, он продолговатый и сужается на концах, как дыня, – ответила я, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги.

– Может быть, тебе лучше еще немного отдохнуть?

– Да нет, я уже отдохнула, кроме того, чем быстрее мы найдем этот камень, тем скорее спасем Рена.

– Хорошо, но идти будем не спеша. Кстати, здесь очень тепло. Не хочешь для начала снять зимнюю экипировку?

Я опустила глаза на свои рваные штаны.

– Еще как хочу.

Пока я спала, Кишан снял с меня куртку, но я и без этого обливалась потом в своих утепленных штанах. Кишан уже переоделся в джинсы, туристические ботинки и черную футболку.

– Тебе не надоело ходить во всем черном?

Он пожал плечами.

– Мне подходит.